Осипчук Борис Петрович

1908 — 1947

Б.П.Осипчук

Б.П.Осипчук

Летчик-испытатель, подполковник.
Родился 16 апреля 1908 года в городе Елизаветград (ныне – Кировоград), Украина. С 1920 воспитывался в детдоме. В 1926 окончил рабфак, в 1931 – Московский авиационный институт.
Работал в НИИ ГВФ: инженером-конструктором (1931-1932), начальником бригады по испытаниям (1932-1936), начальником отдела (1936-1937). В 1933 одновременно с работой окончил Батайскую летную школу ГВФ. В феврале-сентябре 1937 – инженер-летчик НИИ ГВФ. В сентябре 1937 был репрессирован и до мая 1939 находился в заключении. После освобождения работал пилотом Таджикского управления ГВФ. В 1939-1941 – пилот-инструктор Московского и Новосибирского летных центров ГВФ.
В армии с 1941. Участник Великой Отечественной войны: в октябре 1941-марте 1942 – командир корабля 433-го авиационного полка (АДД); в марте 1942-мае 1945 – командир 102-го (32-го гвардейского) авиационного полка (АДД). С 1946 – в запасе.
С июля 1946 – на летно-испытательной работе в ЛИИ. Провел ряд испытательных работ на Ли-2 и Ту-2 по тематике института.
Погиб 17 мая 1947 года при выполнении испытательного полета на В-25.
Рассказывает М.Л. Галлай: «Этот человек представлял собой живое подтверждение известной закономерности, согласно которой талантливая личность редко бывает талантлива лишь в чем-то одном.
Борис Осипчук был отличным летчиком (особенно славилось его умение владеть «слепым» полетом) и одновременно высококвалифицированным инженером. Он рисовал – чаще всего веселые, выразительные, динамичные карикатуры, — играл на рояле, даже сочинял, по собственному определению, «скоростным методом» стишки, конечно, не сверкающие поэтическим мастерством, но неизменно забавные. С ним было интересно говорить, причем говорить в любом «ключе»: от легкого трепа и до глубокого, раздумчивого разговора обо всем, что лежит на дне души человеческой.
Я знал Бориса еще до войны летчиком-испытателем одного из институтов Гражданского воздушного флота. Его молодость нельзя было назвать безоблачной: в тридцать седьмом его арестовали и объявили, как тогда водилось, «врагом народа». Более года мы ничего не знали о его судьбе, пока в один прекрасный день он не появился снова на свободе, начисто оправданным и полностью реабилитированным. Сейчас каждому из нас известно немало людей, безвинно пострадавших в то время, а ныне очищенных от возведенных на них ложных обвинений. Но то сейчас. А в довоенные годы возвращение человека «оттуда» было редчайшим исключением.
Казалось бы, пережитое должно было изрядно подорвать в Осипчуке веру в людей. Но этого не произошло: разницу между своими следователями и человечеством вообще он видел хорошо.
…Утром 17 мая 1947 года Осипчук уходил в испытательный полет на двухмоторном бомбардировщике. Задание было не особенно сложное – кажется, испытание какого-то оборудования. У дверей диспетчерской мы с Борисом столкнулись: я входил в помещение, чтобы расписаться в полетном листе, а он, в кожаном комбинезоне, с парашютом на плече, отправлялся к самолету на вылет.
Мы обменялись несколькими, ничего существенно не значащими фразами и разошлись.
Взлет машины Осипчука начался нормально: зарычали моторы, самолет сдвинулся с места и, набирая скорость, побежал по бетонной полосе. Вот он поднял нос, переднее колесо оторвалось от земли, разбег продолжался на основных колесах шасси. Все шло как обычно. И лишь буквально за несколько секунд до отрыва началось непонятное: к мощному звуку работающих на полном газу моторов примешался какой-то странный – как будто ножом по сковородке – скрежет.
Этот необычный звук заставил всех оглянуться. Самолет резким прыжком – не в обычной манере Осипчука – взмыл от земли метров на пять и, качнувшись с скрыла на крыло, полого пошел в набор высоты.
И тут же динамик командного пункта на старте донес сдержанный, но серьезный голос летчика:
— Сильно трясут моторы, особенно правый …
— Задание не выполняйте. Заходите на посадку, — скомандовали с земли.
Но Осипчук уже сам начал пологий разворот с явным намерением сделать «коробочку» вокруг аэродрома и садиться. При этом он пошел левым кругом, хотя в этот день полагалось делать правый: по-видимому, правый мотор внушал совсем уж мало доверия.
Осипчук летел молча, лишь односложно, подчеркнуто спокойным голосом (он сам по себе внушал тревогу, этот сухой, с начисто вытравленными признаками каких бы то ни было эмоций голос!) отвечая на запросы земли.
Мы с тревогой следили за ползущей по небу темной черточкой, которая то скрывалась из виду за деревьями и строениями, то вновь появлялась из-за них. Она ползла непривычно медленно (хотя, может быть, это нам только казалось?). Вот она разворачивается… Идет по прямой… Снова разворачивается. Ну, кажется, гора с плеч – вышла в плоскость посадочной полосы и приближается к ней; сейчас сядет.
Но не успели мы с облегчением вздохнуть, как опять усилился погасший было шум моторов и самолет, не садясь, прошел над посадочной полосой.
Что он делает? Еле-еле добрался до посадки – и ушел на второй круг. Почему?
Радио тут же принесло лаконичное сообщение:
— Не вышло шасси…
Да. Посадка с невыпущенным шасси – это гарантированная поломка, пусть мелкая, однако, трижды досадная (тут летчика легко понять) посреди собственного аэродрома.
Но второй круг давался неисправной – явно неисправной, хотя мы и не понимали, в чем именно, — машине еще труднее, чем первый.
Через минуту Осипчук сообщил:
— Правый мотор совсем отказывает. Добавляю наддув левому…
Но и левый мотор не вытянул… Самолет пошел со снижением и исчез за деревьями. Минуту было неясно, что это означает: он ведь и на первом круге не раз скрывался из глаз, а потом появлялся снова.
Мы напряженно всматривались в небо – вон в этом просвете между деревьями он мелькнул в прошлый раз. Но шли секунды, десятки секунд, минуты, а самолет больше не появлялся. И мы уже чисто механически, без малейшей надежды продолжали смотреть в опустевшее небо, пока не открылось окно диспетчерской и кто-то из него не крикнул:
— Машина упала на краю поселка за железной дорогой. Сейчас оттуда звонили…
Причину гибели Бориса Петровича Осипчука, ведущего инженера Сергея Анатольевича Мальмберга и бортмеханика Дмитрия Андреевича Овечкина удалось установить. Все произошло оттого, что раньше времени, еще при разбеге по земле, было убрано шасси. Машина осела вниз, и винты стали бить по бетону взлетной полосы, отчего, естественно, вдребезги разнесло концы их лопастей. Винты как бы уменьшились в диаметре, причем уменьшились изрядно, а главное — неравномерно. Последнее обстоятельство и вызвало тряску, о которой мы узнали из радиопередачи с борта самолета.
Нет необходимости вторгаться сейчас в технические подробности: что именно и в какой последовательности отказывало в трясущихся моторах и изуродованных винтах, какая связь между преждевременной уборкой шасси и отказом его выпуска, почему прибавка газа левому мотору (после окончательного выхода из строя правого) оказалась для него роковой. Все это было точно установлено и вытекало из одной общей первоначальной причины: уборка шасси начата ранее отрыва самолета от земли.
С точки зрения чистой техники ни одной неясности не оставалось.
Но этого нам было мало. Остро хотелось узнать: почему так получилось?
Никто не мог и не сможет уже никогда рассказать о том, что произошло в кабине экипажа во время разбега.
Но я уверен, что правильно представляю себе единственно возможную причину происшествия.
Не могу допустить мысли, что летчик, а тем более такой квалифицированный, как Осипчук, не разобрал, летит ли уже машина или бежит по земле, и преждевременно дал команду убрать шасси. Точно так же невозможно представить себе, чтобы старый, опытный, прошедший, как говорится, огонь, воду и медные трубы, механик Дима Овечкин принялся по собственной инициативе, без команды летчика, оперировать столь ответственным рычагом, как кран уборки шасси. Поверить ни в то, ни в другое невозможно.
Остается одно – недоразумение… Ошибочно понятый жест, неразборчивое слово, неправильно истолкованный поворот головы. Ничего другого не придумаешь. Вот какой ценой может обернуться невинная на первый взгляд вещь: неполное взаимопонимание экипажа…»
Б.П.Осипчук жил в Москве.
Награжден орденами Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями.

Источники информации:

Помогали:

  • С.С.Еремин

11 комментариев

  1. Борис:

    Борис Петрович Осипчук никогда не воспитывался в детдоме, в детском доме работала музыкальным работником его мама Анна Дмитриевна.

  2. Андрей Симонов:

    Уважаемый Борис!
    Сведения о том, что Б.П.Осипчук воспитывался в детдоме, взяты мною из собственноручно им написанной автобиографии, которая хранится в его личном деле в Архиве ЛИИ. Борис Петрович пишет: «Родился 16 апреля 1908 года в городе Кировоград, где проживал до 1910 года. С 1920 года воспитывался в детдоме, где окончил школу-семилетку. В 1926 году окончил рабфак при Академии имени Н.К.Крупской. Поступил в МАИ».
    А откуда Ваши данные? Ведь вполне возможно, что его мама действительно работала в детдоме, но умерла в 1920 году и Борис стал воспитанником этого детского дома.

    1. Светлана:

      Добрый день ! Нет ли у вас копии этой автобиографии ? Я правнучка Бориса .

      1. У меня копии нет. Вам надо обратиться в ЛИИ и попросить у них копию личного дела Вашего прадеда.

      2. Борис:

        Светлана, вы правнучка не моя, а Бориса Петровича! И как на вас выйти? Где вас найти? Мой электронный адрес:planeta.52@mail.ru

  3. Борис:

    Уважаемый Андрей!
    Я являюсь внучатым племянником Бориса Петровича, меня как старшего внука назвали в его честь! На этом настояли Анна Дмитриевна (мама Бориса Петровича) и сестра Бориса Петровича Тамара Петровна Осипчук (моя бабушка). Анна Дмитриевна (мама Б.П.) умерла в 60-ти десятых годах и похоронена в Монино. Жива племянница Бориса Петровича — Тамара Витальевна (моя тетя), она сейчас как раз занимается воспоминаниями о нашей семье, пытается что-то написать! Ее и всю семью по приказу Бориса Петровича вывозили из блокадного Ленинграда на военном самолете.

  4. Борис:

    Может в биографии написано специально? Ведь Борис Петрович был репрессирован? Я же ничего против не имею и не говорю что Вы кого-то обманули? Я привожу достоверные семейные сведения.

  5. Андрей Симонов:

    Мне кажется, я всё понял… Борис Петрович в автобиографии просто-напросто неверно написал фразу: вместо «жил и воспитывался ПРИ детдоме» (где работала его мама), он написал «воспитывался В детдоме». Вот и вся разгадка…

  6. Борис:

    Мало того, Б.П.Осипчук из дворянского рода, отец профессор ветеринарии преподавал в Тартусском университете.

  7. Людмила:

    Борис, здравствуйте! Я жена внука Бориса Петровича! Очень было бы интересно с вами связаться! Мой мобильный телефон: 8-903-536-79-30.

  8. Татьяна:

    Добрый день, я дочь сына Бориса Петровича- Владимира Борисовича, после гибели отца он учился в Нахимовском Училище в Ленинграде, где прожил всю жизнь Мой мобильный тел 8-921-9649597

Leave a Reply

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *