вернёмся к началу?

2 февраля.

Уже три раза встречался с генералом армии Соколовым Сергеем Леонидовичем. Он пока поддерживает мое предложение о полном объединении руководства космонавтикой в Министерстве обороны.

Сегодня доложил маршалу Кутахову о результатах проверки Центра. Кутахов был предельно любезен и легко дал согласие на выделение в этом году 850 тысяч рублей на строительство тренажного корпуса. Он согласился также направить генерала Кузнецова на обследование в госпиталь с целью определения годности его к дальнейшей службе, а затем терпеливо выслушал мой доклад о предстоящем длительном полете двух космонавтов.

Генерал Ефимов находится в командировке в Египте, Кузнецов и Пашков болеют, так что мне одному приходится выступать в трех лицах. На днях с группой Николаева и специалистами был в ИМБП Минздрава, ознакомился с проходящими там испытаниями системы жизнеобеспечения для длительного космического полета. Испытания проходят удовлетворительно: есть уверенность, что мы получим надежную СЖО для 20-суточного полета. Договорились по вопросам второго этапа испытаний и по всему объему медико-биологического обеспечения полета. Институт Минздрава набирает силу и уже сейчас может во многом помогать нам, но врачи ВВС пока еще плохо используют его возможности.

7 февраля.

5 февраля участвовал в совещании у генерала армии Соколова. Присутствовали Алексеев, Карась, Бойчук, Чернявский и другие. Из девяти генералов - участников совещания - восемь были артиллеристами и ракетчиками и лишь один - авиатором. В своем докладе генерал Карась высказался за полное объединение космонавтики, но при этом он возложил вину за все наши провалы в космосе только на промышленность и пытался обелить руководящие инстанции, не сказав ни единого слова критики в адрес ракетных войск и ЦУКОС. Соколов, Алексеев и другие товарищи задавали Карасю очень много вопросов, пытаясь выяснить истинные причины нашего отставания. В результате двухчасовых дебатов никакого решения не приняли, а лишь договорились о продолжении обмена мнениями в ближайшие дни.

Весь вчерашний день работал в Центре. Встречался и беседовал с Береговым, Николаевым, Леоновым, Шаталовым, Терешковой и другими космонавтами. Утвердил составы основных и дублирующих экипажей на корабли «Союз-10» и «Союз-11». Принял решение об организации в Центре исследовательских работ по невесомости и искусственной гравитации, разобрался с задачами медико-биологического обеспечения полета космонавтов на «Союзе-9». Рассмотрел основные вопросы проведения в апреле этого года празднования 10-летия Центра и исполняющейся в будущем году десятой годовщины полета Юрия Гагарина.

Сегодня по моему указанию Береговой, Леонов и Шаталов побывали у генерал-полковника Комаровского и добились от него распоряжения об ускорении строительства большого тренажного корпуса и двух 9-этажных жилых домов. Комаровский был очень любезен с космонавтами и обещал им оказывать всемерную помощь в строительстве Звездного. Сегодня же Леонов в беседе со мной один на один высказал мнение космонавтов о генерале Н.Ф.Кузнецове. Вкратце оно сводится к следующему: Кузнецов - больной человек, у него слабая память, он очень нерешителен и боится принимать ответственные решения; Кузнецов развалил связи Центра с КБ и институтами, он не в состоянии стойко бороться за интересы ВВС и, не пользуясь авторитетом у представителей промышленности, легко пасует перед ними.

Только что у меня был Крышкевич, который полностью согласился с мнением космонавтов о генерале Кузнецове. Да, Кузнецова надо снимать с должности, но подготовка к предстоящему полету «Союза-9» и празднованию юбилейных дат делает невозможной его немедленную замену. Пока он будет оставаться начальником Центра, мне придется побольше помогать ему и почаще контролировать его действия.

8 февраля.

Сегодня воскресенье, но я с утра работаю в Главном штабе ВВС. Вчера поздно вечером маршал Кутахов приказал мне срочно подготовить справки, схемы, таблицы и другие материалы по космосу для своего выступления на предстоящем 9 февраля совещании у генерала армии Соколова.

Три дня назад, прослушав доклад Карася и других генералов-ракетчиков, я понял, что им нельзя доверять реорганизацию руководства космонавтикой - они могут создать организационную структуру, которая будет еще хуже, чем существующая в данное время. В сложившейся обстановке есть только один выход: надо создать временный координационный орган в Министерстве обороны во главе с первым заместителем министра, обладающий правами представительства в ЦК КПСС, Совете Министров и во всех военных и гражданских ведомствах, связанных с освоением космоса. Свои соображения в пользу создания такого органа я высказал Кутахову, он согласился с ними, но потребовал представить кучу справок и обоснований. Кутахов не знает космонавтики, не любит ее, но пытается руководить ею и высказывать «идеи» и предложения по предстоящей реорганизации я опасаюсь, что никакие справки ему не помогут, - он может все перепутать и предложить совсем не то, что нужно для дела.

Вчера беседовал с Алексеем Леоновым, разговор шел о необходимости довести до Л.И.Брежнева истинную картину состояния космических дел в стране. Леонов горяч, честен и прямолинеен - он готов подписать и яро защищать документ, раскрывающий все наши слабости и ошибки. При этом он забывает, что такой документ будет больно бить по Мишину, Келдышу, Смирнову, Сербину, Устинову, Крылову, Захарову, Гречко и многим другим. Все эти товарищи будут сначала умело защищаться и хитро изворачиваться, а потом перейдут от обороны к наступлению против авторов письма и сотрут их в порошок. Кроме того, не надо забывать, что обнажение всех причин наших провалов в космосе не доставит удовольствия самым высоким руководителям партии и государства. Уверен, что все космонавты согласятся подписать письмо Брежневу, но имею ли я право на риск подвести их под мощный ответный удар? Я долго искал выход из создавшейся ситуации, но пока не пришел к какому-либо определенному решению. Буду выжидать, хотя прекрасно понимаю, что время работает сейчас не на нас.

11 февраля.

В совещании 9 февраля у генерала армии Соколова участвовали Крылов, Кутахов, Катасонов, Алексеев, Карась, Чернявский, Фролов, Бойчук и я. Маршал Крылов высказался в том духе, что военная космонавтика очень важна для обороны страны, что она будет бурно развиваться и в скором времени оформится в самостоятельный вид Вооруженных Сил, пока же следует преобразовать ЦУКОС в Главное управление космических средств (ГУКОС), подчиненное по-прежнему ракетным войскам. Кутахов предложил передать руководство «военным космосом» первому заместителю министра обороны, создав при нем небольшой аппарат для координации работ по космосу в различных военных ведомствах. Генерал Алексеев, а вслед за ним и Соколов поддержали позицию Крылова. Я выступал несколько раз, пытаясь убедить Крылова, Соколова и Алексеева в том, что нецелесообразно сосредоточивать руководство космонавтикой в каком-либо одном виде Вооруженных Сил, что преобразованный ЦУКОС должен стать по существу правительственным межведомственным органом. В своих выступлениях я крепко задевал Крылова и Карася, они отчаянно защищались, но, по-видимому, их позиция заранее была согласована с Соколовым - мои доводы и призывы к разуму успеха не имели...

Вчера вернулись из Египта Ефимов и Батицкий. Сейчас им, как и Главкому, занятому подготовкой своего визита в Индию, не до космоса. Сейчас есть лишь один путь борьбы против ошибочной позиции Крылова и Соколова - это согласованное выступление трех Главкомов (ВВС, ВМФ и ПВО) в поддержку наших предложений. Моряки уже дали согласие поддержать нас, но Главкома ПВО Батицкого предстоит еще «завоевывать».

Вчера и сегодня я был в Генеральном штабе и убедился в том, что практически весь аппарат Генштаба настроен на централизацию руководства «военным космосом», но, выполняя указания Соколова, вынужден готовить доклад министру с предложением о преобразовании ЦУКОС в ГУКОС при сохранении подчиненности его ракетным войскам.

12 февраля.

Сегодня провел в ЦПК разбор результатов его комплексной проверки. На разборе присутствовали начальники отделов, служб, управлений и руководство Центра, от ЦК КПСС был А.М.Москалев. Основные выводы по состоянию дел в Центре сводятся к следующему.

Центр, полк и другие его подразделения находятся на подъеме. В 1969 году личным составом проделана большая работа по обеспечению пяти пилотируемых космических полетов без летных и других происшествий. Много сделано (особенно в полку) по укреплению учебной базы, окрепла организационная структура, Центр приступил к плановой научно-исследовательской и испытательной работе. Улучшился порядок в гарнизоне, стало меньше случаев нарушений воинской и трудовой дисциплины. Заметно лучше стал работать политотдел и лично полковник Крышкевич. Главные недостатки в работе Центра связаны с вопросами строительства и создания тренажеров. Начальник Центра генерал Кузнецов много болеет и не охватывает весь объем работ. Новый начальник штаба генерал Пашков проявил себя еще недостаточно как руководитель - его деятельность в Центре нельзя оценить выше удовлетворительной.

14 февраля.

Провел вчера в Центре большое совещание по вопросам медико-биологического обеспечения предстоящего длительного космического полета. Присутствовали экипажи «Союза-9» и специалисты Центра, от ЦКБЭМ были Трегуб, Анохин, Правецкий и другие, от Минздрава - Гуровский и группа врачей. У нас не решены пока следующие вопросы:

1) где и в течение скольких дней следует проводить послеполетное обследование космонавтов (врачи высказываются за Москву и за 10-12 дней, но есть опасение, что с этим предложением не согласятся «в верхах»);

2) одна часть врачей и сами космонавты считают, что вращения на центрифуге можно не проходить тем из членов экипажей, кто проходил их в августе прошлого года; другая часть врачей выступает за вращения для всех без исключения, причем с перегрузками до 10 единиц;

3) пока не ясно, когда экипажу «Союза-9» следует переходить на бортовое питание; врачи высказываются за переход на бортовой паек за трое суток до старта, а космонавты считают, что бортпаек надо использовать только в полете.

Есть и другие, более мелкие, медицинские вопросы, которые необходимо решать немедленно. Разнобой в подходе к медицинскому обеспечению полета объясняется тем, что в подготовке экипажей участвуют как врачи ВВС, так и врачи Минздрава, между которыми идет длительная борьба за лидерство в космической медицине. Я должен признать, что в этом затянувшемся споре обе стороны допускают большие ошибки и это сильно вредит делу.

16 февраля.

По заказу АПН Е.И.Рябчиков пишет книгу «Советские космонавты», рассчитанную на иностранных, прежде всего американских, читателей. Руководители АПН и сам Рябчиков просили меня быть редактором книги. Пока я дал согласие только на ознакомление с рукописью. Вчера закончил чтение первой половины рукописи с главами о Циолковском, Королеве и полете Гагарина. Рябчиков - один из самых компетентных писателей в области космонавтики, он хорошо знает ее историю (был один раз в Калуге у Циолковского), лично знал С.П.Королева, знаком со всеми нашими космонавтами. В прочитанной мною части рукописи содержится богатый и интересный материал по истории развития ракетной техники. Вторая половина рукописи еще не завершена, но я уверен, что Евгений Иванович напишет хорошую книгу о нашей космонавтике. Все свои замечания я передам лично Рябчикову (мне, в частности, кажется, что содержанию книги больше соответствовало бы название «Русский путь в космос»).

Сегодня меня посетил автор киносценария «Аркадий Каманин» товарищ Безуглов Анатолий Филиппович. Вместе с ним был и режиссер будущего фильма (в прокат фильм вышел под названием «И ты увидишь небо». - Ред.). Я прочитал сценарий, в котором Аркадий и его родители носят фамилию Канины. Изменение фамилии потребовалось авторам кинокартины потому, что они хотят создать типичный образ молодого героя и при этом чувствовать себя свободнее в описаниях событий из его жизни. В сценарии много слабых мест, связанных с боевой работой генерала Канина, излишне много написано о космонавтах и до обидного мало - о полетах Аркадия. Категорически отказавшись от участия в съемках фильма, я предупредил его авторов, что для проведения киносъемок на аэродромах и в Звездном они должны будут получить разрешение Главкома ВВС, причем без какого-либо вмешательства в это дело с моей стороны. Свое участие в создании кинофильма о моем сыне я ограничил лишь советами и бесплатными консультациями.

17 февраля.

По приказу министра обороны мы должны были до 1 января 1970 года осуществить набор тридцати слушателей-космонавтов. За пять месяцев отборочные комиссии в армиях и округах просмотрели около пятисот кандидатов, из которых 154 были направлены на медицинское обследование в Москву. Годным по состоянию здоровья был признан только 21 кандидат. Сегодня я провел первое заседание комиссии по отбору, в составе которой генералы Пушкин, Бабийчук, Горегляд, Береговой, Кузнецов и другие. Рассмотрели лишь четырех кандидатов: очень хорошее впечатление на всех членов комиссии произвели летчики Березовой и Джанибеков, единогласно были приняты также летчик Дедков и инженер Фефелов, но оба они слабее первой пары.

Маршал Вершинин выбрался, наконец, из больницы. Сегодня он позвонил мне - я был рад вновь услышать его голос. Константин Андреевич внимательно прочитал рукопись моей книги «Летчики и космонавты». Он хорошо отозвался о первой части рукописи, посвященной Челюскинской эпопее, а по главам о войне, о встречах со Сталиным, о космосе и космонавтах высказал несколько критических замечаний, которые я обязательно учту при окончательной правке текста.

Вчера я был в АПН. Руководство этого агентства собирается делать кинофильм для США под условным названием «Русский путь в космос». Е.И.Рябчиков берется за написание киносценария. Евгений Иванович и руководители АПН настойчиво просили меня оказать им помощь в создании фильма. С Рябчиковым мы работаем над космическими кинофильмами уже десять лет, и я не могу отказать ему в советах и поддержке.

Вчера мы провели в ЦДСА торжественное собрание работников центрального аппарата ВВС, посвященное 52-й годовщине Вооруженных Сил. С докладом выступил начальник Главного штаба ВВС генерал-лейтенант А.П.Силантьев. Кроме кадровых офицеров и генералов на вечере присутствовало много ветеранов ВВС, среди которых я рад был приветствовать Главного маршала авиации А.А.Новикова, генералов Брайко, Шиманского, Никитина.

18 февраля.

Получил решение Политбюро (Протокол №155 от 13 февраля 1970 года) о материальном обеспечении семьи умершего летчика-космонавта СССР П.И.Беляева:

1) выдать единовременные пособия: жене - 2000 рублей, дочерям - по 1000 рублей;

2) назначить персональные пенсии: жене - 180 рублей, дочерям - по 75 рублей;

3) сохранить за членами семьи право на лечебное и санаторное обслуживание;

4) поручить Моссовету выделить для семьи отдельную квартиру;

5) Министерству обороны обеспечить обслуживание семьи легковым автотранспортом (по вызову);

6) разрешить Министерству обороны израсходовать 5000 рублей на сооружение надгробия на могиле П.И.Беляева.

Ознакомился с решением ЦК и Совмина о создании новой ДОС - долговременной орбитальной станции - на базе «Алмаза» и корабля 7К. Новая станция будет иметь обозначение ДОС-7К. Министерство обороны высказывалось против нового проекта ДОС и за продолжение работ по «Алмазу» и военно-исследовательскому кораблю ВИ. У нас были и остаются опасения, что принятие проекта ДОС-7К затормозит или даже полностью «заморозит» разработку «Алмаза» и корабля ВИ. Решением о создании ДОС-7К Устинов и Смирнов хотят прикрыть провалы промышленности в строительстве космических кораблей и ракет. Подобный маневр применяется ими уже не первый раз. В 1967 году они распорядились прекратить работы Козлова по кораблю ВИ, пообещав, что к 1968 году Мишин построит более совершенный корабль военного назначения на базе 7К-ОК. С тех пор прошло три года, но мишинский проект ВИ не продвинулся дальше бумаги...

Сегодня ко мне приезжали представители ВПК Щегольков и Ходаков с целью получить визу на проекте решения о сроках готовности ДОС. Я отказался визировать этот документ, потому что в нем нет ни слова о крайне необходимых нам тренажерах. Во всех решениях о создании новых космических кораблей, как правило, забывают записать пункт о строительстве тренажеров для космонавтов. На этот раз я решил поломать эту вредную традицию и буду добиваться, чтобы тренажеры строились одновременно с кораблями.

19 февраля.

Сегодня мне звонили из административного отдела ЦК, а несколько позже позвонил секретарь ЦК Б.Н.Пономарев. Оба звонка связаны с общественной деятельностью Валентины Терешковой, а конкретнее - с жалобой Терешковой на то, что ЦПК плохо обеспечивает ее автомашиной для поездок в Москву. Пономарев прочитал мне мораль на тему о значении Международного женского симпозиума, проходящего в эти дни в Москве, о большой и ответственной работе, проводимой Терешковой, и о необходимости создать все условия для ее общественной деятельности. Я сказал Пономареву, что командование ВВС делает все, чтобы помочь Терешковой в ее очень трудной работе, но у нас ограниченные возможности и было бы хорошо, если бы ЦК выделил ей специальную легковую машину и двух шоферов. На вопрос Пономарева: «А кто может это решить?» - я ответил, что это можно сделать решением правительства или приказом маршала Гречко.

Для служебных поездок космонавтов у нас имеются только три легковых автомобиля, причем с моего разрешения почти половина их пробега используется Терешковой. Другие космонавты справедливо ворчат по этому поводу - положение явно ненормальное, и его надо исправлять. Я предлагал Вале написать письмо в ЦК с просьбой обеспечить ее транспортом, такое письмо она не написала, а решила пожаловаться на руководство ЦПК. Я приказал генералу Кузнецову впредь до особого распоряжения выделять автомашину Терешковой, но это может продолжаться месяц-другой, а дальше надо решать этот вопрос более основательно.

Терешкова капризна, обидчива, а иногда и груба. В семье она захватила безраздельную власть, а нередко пытается навязывать свои мнения и руководству Центра. Я уже не раз предупреждал ее от вмешательства в дела Центра, и сейчас она несколько приутихла. Надо признать, что Терешкова очень энергична и властна. Она с головой погрузилась в работу Комитета советских женщин и значительно подняла авторитет и работоспособность этой организации. Ее частые поездки за границу проходят с большой пользой для развития женского революционного движения. Одним словом, Терешкова нашла себя на посту председателя Комитета, и я был прав, когда предлагал ей идти учиться не в академию имени Жуковского, а в Академию общественных наук, чтобы готовить себя на роль вожака советских женщин.

Сейчас Терешкова настолько увлечена общественно-политической деятельностью и тратит на нее так много сил, что врачи начинают беспокоиться о ее здоровье. Я уговорил Валю работать в Комитете только четыре дня в неделю, а остальные два - заниматься в Центре по космической программе. Подобное распределение нагрузки и занятия спортом под постоянным наблюдением врачей помогут сохранить ей здоровье и работоспособность. Валя еще мечтает о парашютных прыжках, о полетах на самолетах и космических кораблях. Она настойчиво напоминает мне при каждой нашей встрече об этих своих стремлениях, но я-то хорошо знаю, что для нее все это уже позади. А в целом я доволен Терешковой: она сделала все, чего я мог от нее ожидать, когда готовил ее в космический полет.

20 февраля.

Я уже десятки раз писал о том, что у нас не было и нет планов пилотируемых полетов. Подходит к концу февраль юбилейного 1970 года, но ни один человек в Советском Союзе не знает, когда состоится очередной полет. По первоначальным наметкам предполагалось, что в августе-сентябре должны одновременно летать два «Союза», но в конце декабря прошлого года мы получили команду: к 1 апреля подготовить одиночный полет двухместного «Союза» продолжительностью 18-20 суток. Две недели назад на нас крепко нажали и заставили завершить и без того сокращенную программу подготовки космонавтов к 20 марта. Сегодня на Госкомиссии мы собирались доложить, что будем готовы и к этому сроку, но комиссия не заседала: поступило распоряжение о переносе полета на май - наша космонавтика получила очередную оплеуху...

Вся эта чехарда со сроками резко снижает качество подготовки к полетам, вносит сумятицу в работу сотен научных и промышленных организаций. В который уж раз я отмечаю в своем дневнике, что персональную ответственность за отсутствие четкого планирования космических исследований несут Л.В.Смирнов, И.Д.Сербин и Д.Ф.Устинов.

21 февраля.

Более часа беседовал с Е.И.Рябчиковым о его книге под условным названием «Путь русских в космос» и кинокартинах на космические темы. Я просил Евгения Ивановича в работе над книгой и киносценариями опираться лишь на точные, проверенные факты и по возможности расширять круг «персонажей», готовивших наши победы в космосе (Руднев, Керимов, Кириллов, Яздовский и другие). Рябчикову и мне очень хотелось бы также приподнять завесу над именами Глушко, Пилюгина, Бармина и многих других создателей космической техники. Договорились, что невзирая на большие трудности мы будем добиваться более полного и правдивого освещения истории нашей космонавтики. Рябчиков нормально воспринял большую часть моих поправок и замечаний к тексту рукописи и обещал еще раз внимательно просмотреть ее, чтобы исключить или исправить все сомнительные факты и описания.

Звонил К.А.Керимов - он просил меня твердо отстаивать перед Мишиным и руководством необходимость проведения длительного пилотируемого полета на одиночном корабле. Я заверил Керима Алиевича, что боролся и буду продолжать бороться за осуществление такого полета.

25 февраля.

Вчера я и космонавты были в болгарском посольстве. Посол Болгарии Стоян Гюров вручил нам медали «25 лет народной власти». В тот же день медали получили мои сослуживцы по 5-му ШАК - Яроцкий, Кувшинников, Лешуков, Шмиголь, Кумсков, Коряков, Крашенинников и другие.

На сегодня нет никакой ясности по очередному космическому полету: Мишин настаивает на парном полете в августе, а руководство МОМ (Афанасьев, Керимов) при поддержке ВВС - на одиночном полете в мае. Нет продвижения вперед и в деле реорганизации «руководства космосом» в масштабах Министерства обороны: генерал армии Соколов не справляется с задачей, поставленной перед ним министром Гречко.

Вчера узнал из газет приятную новость: авиационному полку имени Ленина (бывшая эскадрилья имени Ленина, в которой я прослужил пять лет) присвоено почетное звание «Отличный полк». Явившись инициатором соревнования воинских частей за достойную встречу 100-летнего ленинского юбилея, полк полностью выполнил свои обязательства.

Сегодня у меня снова был Е.И.Рябчиков. В честь предстоящего десятилетия первого полета человека в космос мы хотим создать хорошую кинокартину и книгу о Юрии Гагарине. Надо также активизировать работы по созданию памятников Гагарину.

26 февраля.

Разговаривал с Кутаховым, Морозом и Ефимовым о предстоящем юбилее Центра подготовки космонавтов (десятилетие со дня основания ЦПК исполнилось 9 января 1970 года, но приказом министра обороны определен день празднования юбилея - 12 апреля). Все трое согласились с моим предложением: представить Центр к награждению орденом Ленина, а человек 20 ветеранов наградить орденами и медалями.

Вчера Кутахов и я завизировали проект решения ВПК о создании долговременной орбитальной станции, хотя со стороны Министерства обороны (Соколов, Карась и другие) имеются серьезные возражения против этого проекта. Положение со строительством пилотируемых кораблей сейчас настолько запутанное, что никто не знает, когда, какие корабли и в каком порядке будут готовиться к полетам. Реально существует один надежный корабль «Союз», четыре экземпляра которого находятся в производстве. Наше предложение о заказе серии из 10 «Союзов» отклонено под предлогом, что они морально устарели, а все новые корабли и станции («Алмаз», ВИ, Л-3, ДОС) существуют только на бумаге. Мишин еще тешит себя надеждами «научить летать» ракету Н-1 и пытается усовершенствовать корабль Л-3, но шансы на успешную реализацию этих попыток и надежд близки к нулю. Нужен твердый государственный план полетов пилотируемых космических кораблей, но такого плана нет, и неизвестно, когда он будет. Положение тяжелое, и оно продолжает ухудшаться.

27 февраля.

Сегодня был в ЦКБЭМ на ученом совете главных конструкторов. В повестке дня значился один вопрос: о проекте долговременной орбитальной станции. В защиту проекта выступили Мишин, Бушуев и Черток. Всем присутствующим было хорошо известно, что есть решение ЦК и Совета Министров о создании к концу 1970 года двух экземпляров ДОС на базе основных систем корабля «Союз» и орбитальной станции «Алмаз», поэтому против проекта никто не выступал.

С заключением по проекту ДОС выступил Завадский от Мозжорина (ЦНИИмаш). Он доложил, что на изготовление первого экземпляра станции потребуется 1,5-2 года, и отметил некоторые слабые стороны проекта (вопросы устойчивости, стыковочные узлы, СЖО, АСУ). Заключение, с моей точки зрения, было правильным, но небрежно оформленным - оно вызвало у Мишина бурю негодования.

Мишин призвал всех главных конструкторов сделать все возможное, чтобы первая ДОС поднялась в космос до конца этого года. Призывы призывами, но не учитывать реальные возможности просто глупо. Я убежден, что раньше второй половины 1971 года ДОС летать не будет. Отличных проектов пилотируемых кораблей мы уже видели немало («Алмаз», ВИ, Л-1), но от проекта до реального корабля дистанция огромного размера, в пять-семь лет, к тому же выполненный в металле корабль, как правило, отличается от проекта в худшую сторону. Все сроки реализации проектов «Алмаз» и ВИ давно прошли, а кораблей все нет. Принятый проект ДОС еще больше затормозит работу над старыми проектами...

Мишин уже не так яро, как прежде, защищает свою идею о полете на стыковку двух «Союзов» с использованием новой системы сближения и причаливания «Контакт». Главный конструктор этой системы Богомолов обещал выдать ее до конца 1969 года, но уже ясно, что он не выдаст ее и в этом году. Я уговаривал Мишина не связывать полет «Союза-9» со стыковкой кораблей и дать согласие на проведение в мае длительного полета двух космонавтов на одном корабле. Мишин пока еще не сдается, но мы будем продолжать подготовку Николаева и Севастьянова к одиночному полету на «Союзе-9» во второй половине мая. Сегодня я подтвердил Кузнецову все команды и указания, необходимые для подготовки именно такого полета.

28 февраля.

Сегодня у меня были драматург Кац и писатель Смирнов. Они изъявили желание написать сценарий или повесть об Аркадии Каманине. Я рассказал им о том, что уже написано об Аркадии (повести Дубинского и Котыша, сценарий Безуглова и др.), и о готовящемся фильме. После моих сообщений интерес к этой теме у обоих товарищей заметно понизился, а у меня не было ни малейшего желания подогревать его.

Получил от Главкома указание подготовить соображения об очередной космической пятилетке на 1971-1975 годы. Никаких исходных данных для составления плана нам не дали, да и дать их никто не мог и не может. Единственной основой для работы над планом могут быть только решения ЦК и Совета Министров по изготовлению пилотируемых космических кораблей. При составлении предыдущей космической пятилетки (1966-1971) мы так и поступили, но из-за срыва промышленностью планов создания ракет и пилотируемых кораблей оказались невыполненными наши основные задачи на этот период: облет Луны экипажем и экспедиция на Луну, доведение численности отряда космонавтов до 140 человек (имеем только 47), формирование частей для эксплуатации «Алмаза» и кораблей ВИ.

Повторять подобное «планирование» на новую пятилетку представляется совершенно бессмысленным делом, а планировать все же надо. Мы будем пытаться спланировать только то, что более или менее реально выполнимо - задания по капитальному строительству, по созданию учебно-тренажной базы Центра, по количеству подготовленных космонавтов. Планировать количество пилотируемых полетов и определять их программы мы не можем - такой план должен составляться правительством, мы же можем лишь высказывать свои пожелания.

Только что звонил Вершинин. У него очень бодрый голос - чувствуется, что его самочувствие значительно улучшилось. Константин Андреевич коротко повторил свои замечания по рукописи моей будущей книги «Летчики и космонавты» и поинтересовался моим мнением о его предисловии к ней. Вершинин в целом доволен книгой, но настойчиво рекомендовал устранить в отдельных местах пышные обороты, похвальбу и сомнительные эпизоды. Я полностью согласен с ним и должен признать, что над рукописью надо еще серьезно поработать, особенно в тех ее местах, где приложил свою «литературную руку» Михаил Иванович Голышев.

далее
к началу
назад