«Техника-молодежи» 1977 №4, с.10-13
Об академике С. П. Королеве написано много. Пока, конечно, рано говорить, что эта монолитная фигура уже предстала перед нами в полный рост: время добавляет к портрету Сергея Павловича все новые и новые штрихи. Но мы, ведя сегодняшний рассказ, коснемся лишь того, что уже известно.
Взяв несколько мгновений из его большой и напряженной, сложной жизни, вглядевшись в фотографии, есть смысл задать вопрос: «А сумел бы ты стать похожим на него?»
У каждого из нас свой счет мгновениям, своя неповторимая судьба. И все же мы равняемся на тех, чья жизнь озарена высокой целью.
Сергей Павлович Королев был из породы людей, знавших такую цель, умевших бороться за нее и побеждать.
Дерзнем — пускай на несколько мгновений — взглянуть на мир глазами Главного конструктора.
1953 год... Байконур (?), еще не ставший «триумфальной аркой» для внушительнейшей вереницы спутников и космических кораблей... За плечами Королева — целых 46 (всего 46?!) лет. Только что осуществлен очередной успешный старт в неизведанное: управляемая жидкостная ракета дальнего действия оставила в небе огненный автограф.
Уже седьмой год он работает Главным конструктором, направляя, координируя, возглавляя деятельность не только своего Опытного конструкторского бюро, но и многочисленных коллективов смежных организаций. Между собой сотрудники КБ уважительно именуют его «СП» — тут слышится отзвук и лаконичной четкости даваемых указаний и строгости характера. Работая с полной самоотдачей над ответственнейшими проблемами государственной важности, он не только вправе, но и обязан требовать того же от других. На его плечи ложится все больший груз ответственности: в предельно сжатые сроки Главному конструктору, тем, кто трудится под его руководством, приходится решать все новые и все более сложные задачи. А это требует постоянного умственного, нервного да и просто физического напряжения. Единственный «вид отдыха», который он позволяет себе, — это переключение с проблемы на проблему. Интересы дела, интересы страны требовали и требуют, чтобы Главный конструктор жил на одном дыхании. Может быть, в этом и заключается для человека-творца высшее, истинное счастье? И с неизбежностью вы ответите: да, именно в этом...
 |  | 
|  |
 |  |  |  |
 На снимке: последние напутствия космонавту. |
...В создание ракет, космических кораблей — даже если говорить только о непосредственных участниках — вложен труд многих и многих тысяч людей. Но быть основоположником практической космонавтики — миссия все же особая. Главного конструктора не случайно называют ученым нового типа — ученым-организатором. Пусть львиная доля времени уходит у него на решение организационных вопросов, на непосредственное руководство всем сложнейшим комплексом работ, в первую голову он остается мыслителем; и остается ученым, открывающим новое. В письме к жене он может признаться: «...Мне зачастую трудно, о многом думаю и раздумываю, спросить не у кого...»
Соратники видят его то проводящим совещания, то распекающим кого-то, то принимающим оперативные решения, то разговаривающим «по прямому проводу» с космонавтами. Но вот, оставшись наедине с собой, он погружается в раздумья. Простой карандаш скользит по листу бумаги. Эскизы, расчеты, наброски. Осмысление пройденного пути, «прочерчивание» направлений дальнейшей работы. Сколько таких вот листков было исписано Главным конструктором — листков, с которых начиналось воплощение мечты в реальность завтрашнего дня!
Ученый-организатор... В сплаве этих слов ученый все-таки стоит на первом месте. Ну а ученость начинается с учебы — учебы не только на студенческой скамье, но и всю последующую, но и всю предшествующую жизнь. И в этой жизненной школе самый первый, любимый учитель любого человека, в том числе, конечно же, и Главного конструктора, его мать. Каждая из матерей, безусловно, гордилась бы таким сыном. Но и он, ставший Человеком с большой буквы, имел не меньше оснований гордиться своей матерью, ибо первыми — едва ли не самыми ответственными — шагами в этом становлении он обязан ей...
От скромного домика на одной из тихих житомирских улочек, где он родился, до расположенного в Москве, близ ВДНХ, нынешнего Дома-музея академика Королева расстояние по нашим, земным масштабам не столь уж великое. Но если говорить о жизненном пути сына Марии Николаевны Баланиной, то дистанция окажется фантастической: от времени медленно ползущих телег до эпохи стремившихся к иным мирам ракет.
Отсутствие общих интересов означает невозможность настоящей дружбы между людьми. Настоящие друзья — это прежде всего единомышленники. Единомышленники не в примитивном толковании «полного взаимного согласия всегда и во всем», а в смысле верности одним и тем же идеалам. Это фото не случайно висит в рабочем кабинете Сергея Павловича: три К, три корифея — Курчатов, Королев и Келдыш — были настоящими друзьями. Совместно решая задачи глобальных масштабов, Главный физик-атомщик, Главный конструктор и Главный теоретик могли спорить до хрипоты в поисках оптимальных решений, но в основе их отношений всегда лежало глубочайшее взаимное уважение. Вчитайтесь, к примеру, в слова Мстислава Всеволодовича Келдыша, сказанные им о своем друге-соратнике:
«Преданность делу, необычайный талант ученого и конструктора, горячая вера в свои идеи, кипучая энергия и выдающиеся организаторские способности академика С. П. Королева сыграли большую роль в решении сложнейших научных и технических задач, стоявших на пути развития ракетной и космической техники. Он обладал громадным даром и смелостью научного и технического предвидения, и это способствовало претворению в жизнь сложнейших научно-технических замыслов».
Думается, столь же высокую оценку каждый из трех выдающихся Капитанов отечественной науки и техники мог смело дать другому... Выбирая себе достойных друзей, будьте и сами достойны их дружбы.
Насыщенность, плотность жизни С. П. Королева была такой, что минуты в ней надо бы приравнивать к часам. Но даже и у него бывали «сверхмгновения», соизмеримые разве что с годами. Да, речь идет о мгновениях старта пилотируемых космических кораблей, когда буквально каждый нерв Главного конструктора находится под таким «высоковольтным напряжением», совладать с которым уже означает совершить подвиг человеческого мужества. Но именно в эти минуты Сергей Павлович умел, как никто, заряжать других спокойствием и уверенностью. В предстартовые дни и часы, когда волнение, постепенно нарастая, приближается к «пиковой нагрузке», Королев не только не выдает нервного напряжения, но даже улыбается, подбадривает космонавтов шуткой...
Вот несколько строк из воспоминаний кандидата медицинских наук Е. А. Карпова:
«Настал предполетный день. Ю. А. Гагарина и Г. С. Титова перевели из гостиницы в стартовый домик. Здесь ничто не мешало их отдыху, не отвлекало внимания.
Вечером к ним зашел Сергей Павлович. Убедившись, что все обстоит благополучно, он не стал задерживаться и, прощаясь, пошутил:
— Хочу предупредить: через пару-тройку пет в космос будем отправлять гораздо проще — по профсоюзным путевкам.
Космонавты рассмеялись...»
И это перед первым в истории человечества космическим полетом Юрия Алексеевича Гагарина!
Штрихи к портрету
Из сборника статей «С. П. Королев (к 70-летию со дня рождения)», М., «Знание», 1977.
«Работать с Сергеем Павловичем было трудно, но интересно: и повышенная требовательность, короткие сроки, в которые он считал нужным завершить очередное задание, и новизна, таящая в себе не только приятные неожиданности, — все это заставляло всех работавших с ним постоянно находиться в состоянии сильнейшего нервного напряжения. Работа шла буквально днем и ночью и в выходные дни... Стремление использовать каждую минуту приводило, например, к тому, что полеты на космодром совершались только ночью... Сергей Павлович просто не мог себе представить, что дорога может «съесть» рабочий день... Полубессонная ночь в пути считалась вполне достаточным отдыхом для него самого и его сотрудников».
Б. РАУШЕНБАХ, член-корреспондент АН СССР
«Как я помню, он практически никогда не отдыхал. Свободного времени как такового у него не было. Если и выдавалось, то он уделял его,
как правило, беседам в кругу своих коллег. Обсуждались полученные результаты, намечались очередные мероприятия, этапы разработок и испытаний... И бывало так, что беседа, начатая еще за ужином, заканчивалась к завтраку. Обстановка при этом была товарищеской — каждый мог высказаться откровенно, но СП (так с любовью мы его называли в своем кругу) при всей своей общительности не допускал панибратства, держался всегда с большим достоинством и тактом».
П. АГАДЖАНОВ, профессор, доктор технических наук
«За многие годы совместной работы, — продолжал Сергей Павлович, — у нас на предприятии сложилось святое правило: каждый имеет право и даже обязан, невзирая на чины, ранги и звания авторов обсуждаемых предложений, выражать свое отношение к проекту. Критикуй, не соглашайся, предлагай другие решения, оставайся при особом мнении — ты можешь быть уверен, что никто не посмеет упрекать тебя за это».
Е. КАРПОВ, кандидат медицинских наук
«1959 год. Крым. Приближался самый кульминационный момент полета «Луны-3»: с минуты на минуту ожидали передачи изображения. Естественно, все волновались. В этот-то момент к Королеву подошел один из астрономов, известный ученый, и вполголоса сказал:
— Сергей Павлович, я полагаю, что оснований волноваться нет никаких. Абсолютно никаких. Я произвел расчеты, из них ясно следует, что никакого изображения мы не получим. Да-да, не получим! Вся пленка должна быть испорчена космической радиацией. У меня вот получилось, что для ее защиты нужен чуть ли не полуметровый слой свинца...
Нетрудно представить себе реакцию всех слышавших эту фразу. Сергей Павлович очень внимательно посмотрел на ученого, но ничего не сказал. А примерно через час, когда первая фотография была получена, он приказал немедленно сделать один отпечаток и с надписью: «Уважаемому А. Б. Первая фотография обратной стороны Луны, которая не должна была получиться. С уважением Королев» подарил ее этому ученому».
А. ИВАНОВ, инженер
«Нельзя сказать, что Сергей Павлович внутренне всегда был спокоен. Наоборот. Он очень многое глубоко переживал, эмоционально реагировал на неудачи, без которых, естественно, нет поступательного движения к намеченной цели. Но отдельные неудачи его не обескураживали, а вызывали у него еще больший прилив энергии, еще большую собранность и настойчивость».
П. АГАДЖАНОВ, профессор, доктор технических наук
«При одном из первых запусков нам не удалось вернуть на Землю корабль... Когда разобрались в данных телеметрии, стало ясно, что из-за неисправности в системе ориентации и бортовой автоматики... корабль вместо торможения, наоборот, получил дополнительную скорость и перешел на другую орбиту.
Возвращались мы с работы вместе с Королевым... Он возбужденно, с каким-то восторженным удивлением вспоминал подробности ночной работы. Признаюсь, с недоумением и с некоторым раздражением слушал я его, так как воспринял итоги работы как явно неудачные... А Сергей Павлович без всяких признаков огорчения увлеченно рассуждал о том, что это первый опыт маневрирования в космосе, перехода с одной орбиты на другую, что это важный эксперимент, и в дальнейшем необходимо овладеть техникой маневрирования космических кораблей, и какое это большое значение имеет для будущего. Заметив мой удрученный вид, он со свойственным ему оптимизмом уверенно заявил: «А спускаться на Землю корабли когда надо и куда надо у нас будут! Как миленькие будут. В следующий раз посадим обязательно».
Следующий экспериментальный корабль-спутник, запущенный вскоре с подопытными собаками на борту, благополучно приземлился в заданном районе с неплохой для того времени точностью».
К. БУШУЕВ, член-корреспондент АН СССР
«Королев уделял большое внимание расстановке ведущих исполнителей на всех важнейших направлениях работы, хорошо знал возможности, сильные и слабые стороны каждого ведущего специалиста, будь то разработчик, испытатель, проектировщик, монтажник или эксплуатационник. Он доверял выполнение ответственных заданий «от души», но и строго проверял. Устраивал «разносы» также «от души», но, как правило, серьезно не обижал никого из тех, кто работал самоотверженно и был предан своему делу. Мы его любили, боялись «по делу» и глубоко уважали, были преданы ему как своему лидеру, техническому руководителю, признанному всеми нами профессионально, а не административно...»
П. АГАДЖАНОВ, профессор, доктор технических наук
«1961 год. Апрель. На космодроме готовился «Восток». Первые сутки испытаний всех систем корабля прошли нормально. Под вечер, считая, что все будет, конечно, в порядке, я вышел из монтажного зала. В соседней комнате... я с моим коллегой обсуждал какие-то вопросы. И вдруг... дверь резко распахивается, и влетает — не входит, а именно влетает — Сергей Павлович. На долю секунды остановившись, он обводит глазами комнату и как лавина обрушивается на меня.
— Вы что здесь, собственно, делаете?
Я не нашелся что ответить. Люди в комнате замерли...
— Отвечайте, когда вас спрашивают!!! Почему вы не в монтажном корпусе? Вы знаете, что там происходит? Да вы вообще знаете что-нибудь, отвечаете за что-нибудь или нет?
Зная, что бесполезно возражать и оправдываться в тот момент, когда Главный «заведен», я молчал.
— Так вот что — я отстраняю вас от работы, я увольняю вас! Мне не нужны такие помощники. Сдать пропуск, и к чертовой матери, пешном по шпалам!!!
Хлопнув дверью, он вышел. Минута, две... Подняв голову, я увидел сочувствующие взгляды... Как оказалось, Сергей Павлович был «заведен» обнаруженным дефектом в одном из клапанов системы ориентации. Дефект только что «вылез», и я, естественно, еще не знал о нем. Злополучный клапан тут же заменили, и испытания пошли дальше. Пропуск, конечно, я сдавать не пошел».
А. ИВАНОВ, инженер
«Вспоминается эпизод, о котором рассказывал мне Сергей Павлович. Это было много лет назад во время подготовки к пуску новой ракеты. Механик, работавший там, случайно уронил гайку в один из очень важных агрегатов. Он весь день пытался ее оттуда вытащить, но сделать это оказалось невозможным... Рабочий мог ничего и не сказать. Но после смены вечером он пришел к Сергею Павловичу домой (это было на космодроме) и рассказал ему обо всем, что случилось. Королев дал команду отменить запуск, ракету разобрали, запуск задержался надолго. У Королева, вероятно, были неприятности, но рабочему он ничего не сказал. Он не только не наказал виновного в небрежности, но даже поблагодарил его. Этот пример хорошо передает тот нравственный климат, который Королев стремился поддерживать у своих сотрудников...
Оглядываясь сейчас на весь жизненный путь Королева, начиная с юношеского увлечения планеризмом и кончая его последними днями, невольно хочется охватить всю его деятельность одной фразой, показать самую существенную черту его характера. Вероятно, этой чертой будет — стремление делать необычное. Созданные по его чертежам планеры вовсе не были самыми хорошими... но они подчас бывали самыми оригинальными (достаточно вспомнить «Красную звезду» — первый в мире планер для высшего пилотажа). И ракетная техника, особенно в далекие предвоенные годы, увлекала его своей необычностью, дерзко-романтическим будущим, какими-то «космическими» перспективами. То, что многие считали эту нарождавшуюся область человеческой деятельности уделом оторвавшихся от реальной почвы чудаков-изобретателей, не могло его остановить. Если бы Сергей Павлович жил несколько столетий назад, он, возможно, поплыл бы открывать новые земли. В наше время он помог сделать человечеству более серьезное — первый шаг к неведомым мирам Вселенной».
Б. РАУШЕНБАХ, член-корреспондент АН СССР