Марк Галлай. «Я думал: это давно забыто»
Ценный подарок
Стратегический реактивный бомбардировщик, созданный в
конструкторском бюро В.М. Мясищева, был не очень прост как в
конструкции, так и в управлении: требовал за штурвалом летчика
достаточно опытного.
Поэтому, когда машина пошла в серийное производство, просто так
передать ее в руки заказчика - Дальней авиации - в расчете, что, мол,
там сами разберутся, было нельзя. Нужно было подготовить экипажи,
хотя бы первую группу будущих командиров этих бомбардировщиков:
оттренировать и лишь после этого выпустить в самостоятельные полеты.
Это не вполне точно называлось "переучиванием". Естественно, что эта
задача была возложена на летчиков, штурманов, бортинженеров летно-
испытательной базы конструкторского бюро.
Методика первоначального обучения летчиков разработана
достаточно подробно. Методика подготовки профессионального летчика
на новом для него летательном аппарате почему-то разработана меньше.
Но суть ее можно сформулировать так: помнить, что твой подопечный
вообще-то летать умеет, не повторять общих, единых для всех летательных аппаратов основ, кратко, но четко обрисовать особенности, присущие новому самолету (их обычно бывает немного), - вот, пожалуй,
и все. А в воздухе вмешиваться в управление как можно реже, только для
предотвращения ситуации действительно опасных.
Не теряя времени, мы принялись за дело.
К.Е.Ворошилов вручает М.Л.Галлаю Золотую Звезду Героя Советского Союза. 1957 г. |
Как и положено, новоиспеченные командиры устроили в аэродромной столовой банкет нам - своим недавним инструкторам.
Прошло несколько дней, как вдруг в нашу летную комнату поступила команда: "Летному составу выйти на поле".
Выйдя на аэродром, мы обнаружили, что на бетонной рулежной полосе стоит стол, покрытый красной скатертью, вокруг которого суетятся несколько незнакомых нам офицеров.
Мы встали в некое подобие строя (строевая выучка не входит в число достижений нашего рода войск). Из подъехавшего автомобиля вышел и стал возле стола командующий Дальней авиацией маршал авиации В. Судец. И один из доселе незнакомых нам офицеров начал читать приказ.
Оказалось, что командование Дальней авиацией решило воздать должное участникам "в заданный срок и при высоком качестве проведенного переучивания".
Когда среди удостоенных "благодарности и ценного подарка" была упомянута моя фамилия, я, как положено, вышел из строя, подошел к маршалу и стал перед ним, в меру своих сил изображая этакого лихого строевика.
- Поздравляю вас, товарищ полковник, — сказал Судец, пожал своей правой рукой мою правую, а левой сунул в мою левую какой-то предмет - техника поздравления с вручением презента была давно отработана.
Глянув краем глаза на врученный мне предмет, я обнаружил, что это серебряный портсигар, уже шестой или седьмой из полученных мной, некурящим, за годы службы. Наверное, я не сдержал полуулыбки, потому что Судец - человек довольно крутой - уставился на меня с явно недовольным выражением лица: что это, мол, за неподобающее торжественности момента веселье!
Я незамедлительно состроил вполне серьезную мину, сказал: "Служу Советскому Союзу!" - и, начал то, что называется "отходом от начальника". Но не успел сделать и двух шагов, как услышал вопрос маршала, явно адресованный своему ассистенту:
- Галлай - курящий?
- Не знаю, товарищ маршал.
Последующие слова маршала воспроизвести даже в современной, широко использующей так называемую неформальную лексику печати трудно. Тирада продолжалась, пока я, отходя, не вышел за пределы ее слышимости. Ее содержание в переводе на общепринятый язык сводилось к тому, что если что-то даришь, то надо знать кому. И что за формализм он, маршал, будет спускать семь шкур. И так далее.
Значение мелочам командующий придавал, как видно, немалое. И был, наверное, в этом прав.