Содержание

«ШЛИ со временем»
1947-1997

«Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, мне есть чем оправдаться перед Ним»

Владимир Михайлович ДАНИЛЕНКО

   Непростительно рано ушел в вечность Володя Даниленко. В четверг, 18 апреля 1996 г., в репортажах новостей прозвучало сообщение, что в конце испытательного полета в Уральских горах разбился российский однодвигательный истребитель Су-17 в 250 метрах от взлетно-посадочной полосы. Оба пилота катапультировались, но их парашюты не раскрылись из-за малой высоты. Одним из них был летчик-испытатель, инструктор ШЛИ Владимир Даниленко.

   B день памяти, думаю, не имеет смысла приводить к общему знаменателю всю массу предвиденных и непредвиденных предпосылок в те считанные роковые секунды и предшествующие им дни, месяцы, годы.
   Володя родился 28 июля 1958 г. в городе Сурож на Брянщине. Его отец был военным. И как ребенка семьи военнослужащего его ждала гарнизонная чемоданная жизнь, в которой были и свои плюсы. Так, удивительная Камчатка, где он учился до 10-го класса, навсегда запала ему в душу, горы стали его второй любовью после авиации. Он всерьез задумывался о поступлении в Горный институт, чтобы стать вулканологом. Но школу уже закончил в Йошкар-Оле. Старый камчатский друг Валерка «сагитировал его пойти в летчики». «Выше гор только небо», и Володя поступает в Качинское высшее училище летчиков. Красивая черноглазая одноклассница Татьянка дождется его, и после Качи судьба Володи станет ее судьбой. Первого сына она назовет в его честь. После окончания училища он служит в Прибалтике, Германии. Они были молоды, беззаботны — рядом друзья, и впереди вся жизнь. 1987 г. стал одним из самых счастливых: сбывается мечта Володи — он поступает в Школу летчиков-испытателей, вскоре рождается его второй сын Миша.
   ...Володя ушел за край пропасти, по которому он считал нужным ходить, потому что «если не он, то кто же?». Есть люди, о которых вспоминают в связи с каким-то событием. Володи же не хватает во всем. Он из когорты незаменимых. Его любимая фраза: «Люблю профессионализм». Жажда познания всего на грани невозможного, казалось, зачем ему все это? Если учиться кататься на горных лыжах, то по уникальным французским книжкам-пособиям, если читать Кастанеду, то так, чтобы мог цитировать, если изучать компьютер, то до совершенства.
   Летное мастерство не возникло само по себе и давалось ему прежде всего фантастической работоспособностью.
   Саша Гарнаев вспоминает: «Почти любой его полет — от ординарных тягучих транспортных рейсов на тяжелых машинах до демонстрационных показов на истребителе на предельно малой высоте над аэродромом — не оставлял у окружающих ни малейших сомнений в величайшем профессионализме. Восхищение вокруг, всеобщее признание было стимулом, который возвышал его над окружающим. В ту роковую командировку в Нижний Тагил для обучения молодых летчиков-испытателей на крайние режимы Володя готовился тщательно, как всегда. Один лишь взгляд на подготовленные для них планшетки любого из нас мог свести с ума — четко вписанные в стандартные рамочки компьютерные распечатки всевозможных данных по типам самолетов, ну просто целый том инструкций летчикам на одном листочке размером 13 х 17. Чтобы сделать читаемой такую массу информации на столь сжатом пространстве, надо было проиграть десятки вариантов размещения, множество шрифтов, графических элементов. Он ехал туда не просто полетать, его целью было стать учителем для тех ребят и обучить их максимально делать в воздухе то, чему мало кто может научить: управляемо пилотировать самолет на грани или даже за гранью сваливания, выводить из штопора, запускать в воздухе отказавший двигатель или в случае его незапуска производить на аэродром бездвигательную посадку».

   Володя был одним из первых летчиков-испытателей, начавших открыто говорить о проблемах летно-испытательной работы со страниц газеты. Сняв пелену романтики и излюбленные эпитеты журналистов о летной профессии, он жестко пророчествовал: «На чем они (молодые летчики-испытатели) будут летать, где набираться опыта, отрабатывать технику полетов? Нет керосина, нет исправных новых самолетов. На теории никуда не улетишь... Не надо быть мудрецом, чтобы понять, что со временем при таком положении дел поминальных речей и гробов станет больше. Но людям сейчас, к сожалению, не до этих проблем... Я сомневаюсь, что существенные изменения произойдут в ближайшее время и ситуация изменится к лучшему. После поднятия «железного занавеса» уже начинает проходить и пройдет первое любопытство к нашей технике западных специалистов. В ближайшее время ничего кардинально нового мы не изобретем — нет средств. И это при всем при том, что сегодня нам есть еще чем гордиться. Русская школа летчиков-испытателей — одна из сильнейших школ» (из интервью газете «Жуковские вести», октябрь 1993 г.). До юбилея ШЛИ оставалось 3,5 года и 2,5 — до прощального крика стальной птицы над усыпанной цветами его могилой и оцепеневшими от горя друзьями.
   Володя был щедрым на внимание, от него исходило душевное тепло. Он и предательство, подлость, корысть были несовместимы. Мистер Совершенство с летным прозвищем Slick (Блеск), которое дали ему летавшие с ним американцы, остался непостижимой загадкой, мистером X даже для близких. Мистика и реальность ходили рядом с ним.
   Володя был не только высококлассным инструктором, для выпускника ШЛИ Леонида Чикунова он остался яркой путеводной звездой:
   «Для хороших людей есть много эпитетов: честный, неподкупный, справедливый, принципиальный, умный, трудолюбивый и т.п. Но как безмерно мало хороших слов, чтобы выразить суть нашего Вовки! Он не был ангелом, и у него, наверное, были свои недостатки, и были люди, которые на него обижались, но главное — я верил ему как себе, я полагался и доверял ему как самому себе, а может, и больше, я всегда стремился к нему.
   Мы познакомились с Володей в Приэльбрусье, в Терсколе в декабре 1989 г., и получилось так, что каждую зиму мы катались на горных лыжах вместе. Сначала это было непроизвольно, а потом я сам стал стремиться к нему: вокруг него была особая атмосфера дружбы, он притягивал интересных людей как магнитом, его любили женщины, его всегда окружали шутки, необидные приколы, чудесные песни под гитару, тот особый дух романтики, «тумана и запаха тайги» (над которым он сам, впрочем, подшучивал), который в наше прагматичное время, когда все вокруг живут только материальным, стал большой редкостью. А Вовка жил целостным миром, в котором преобладало духовное
».
   Молчит его гитара, оставленная в любимых горах.

Кожаные куртки, брошенные в угол.
Тряпкой занавешено низкое окно,
Ходит за ангарами северная вьюга,
В маленькой гостинице тихо и темно.

Командир со штурманом
Мотив припомнят старый.
Голову рукою подопрет второй оплот.
Подтянувши струны старенькой гитары,
Тихо бортмеханик им что-то напоет.

Эту песню грустную давно забыть пора бы.
Наглухо моторы и сердца зачехлены.
Снова тянет с берега снегом да туманом,
Снова ночь нелетная даже для луны.

   Как хочется вновь говорить, шутить, слышать Володин голос, просто отдохнуть душой. Пролетит, почти коснувшись берез, над твоим последним приютом Санька Гарнаев. Помянут, постоят у могилы друзья, чтобы почувствовать бег минут. Слова сказаны, слезы выплаканы, боль останется.
   У тех, кто связан с аэродромом, жизнь идет по своему календарю памяти. В одном только апреле поминальных дат слишком много: Владимир Веретенников, Владимир Беспалов, Евгений Липилин, Александр Федотов, Артур Чечулин, Аркадий Богородский, Николай Стогов, Евгений Пугаев... И в середину, в самое сердце, последняя дата — Володя Даниленко.
   От рева авиационных двигателей в нашем городе у приезжих не укладывалось в голове, как здесь вообще можно не только работать, но и жить. А мы и наши дети росли и засыпали под гул аэродрома, как под колыбельную. Внезапная тишина и стрекот вертолета настораживали и предвещали беду. Теперь же в центре авиации полеты воспринимаются как чудо.
   Нынешнее затишье затянулось.
   На Руси всегда хоронили на лучшем месте: стартовали в вечность с Красной горки. Нашему Быковскому кладбищу, что расположилось в черте города, выпала особая честь — стать усыпальницей и тем, кто принес славу отечественной авиации, — летчикам и штурманам нашего города. За последние годы жертв предостаточно, чтобы освободить огромную энергию для глубинных изменений в мире и дать жизнь новому поколению летчиков. Прошлогодняя Светлая седмица было обагрена гибелью Володи и стала для тех, кто его знал, страстной. Когда пламя пожара охватывает дом, его обходят с иконой «Неопалимая купина», и ее светлый образ ограждает от беды всех остальных. Уходя, Володя оставил невидимую пламенную нить, которая должна сплотить вместе в смутное время.

Виктория Радишевская

< < «Мне было легко и просто смотреть на небо и звезды...» «Полковник Северного флота» > >

Рейтинг@Mail.ru Топ-100