Мазурук И.П., Лебедев А.А.
«Летчики-испытатели Аэрофлота»

Полет с Чухновским - испытателем

    Есть в истории нашей авиации имена, известные всему миру. К ним относится и имя Бориса Григорьевича Чухновского - знаменитого полярного летчика, участника экспедиции по спасению итальянцев с дирижабля «Италия», потерпевшего катастрофу в Арктике в 1928 году. Однако мало кто знает о том, что Чухновский не только оставил глубокий след в истории воздушных экспедиций в высоких широтах, но был также отличным инженером, конструктором, испытателем. Это по его предложению построены два дальних арктических разведчика, которые он сам же и испытал.
    После ухода с летной работы он не расстался с полярной авиацией, а перешел работать в ее конструкторское бюро инженером. Судьба не раз сводила меня с ним в Арктике на одних и тех же ледовых аэродромах, но я никогда и предположить бы не смог, что буду испытывать инженерные разработки выдающегося полярного летчика, у которого столь многому научился в летном деле, вспоминает А. А. Лебедев.
    ...Если в рассказах о полетах в Арктике мелькнет слов «микрометр», весьма, казалось бы, далекое от темы разговора, то старые летчики улыбнутся, а молодые недоуменно пожмут плечами. И все же инструмент с таким закавыченным названием существовал, доставляя немало сложностей бортмеханикам. «Микрометром» называли деревянную кувалду весом в 15-20 кг. Как известно, при скольжении лыж между ними и снегом в процессе трения образуется тончайший слой воды. Когда самолет останавливается на морозе, лыжи примерзают к снежному или ледовому насту и усилия моторов не всегда хватает, чтобы самолет мог начать рулежку. Тогда бортмеханик вынужден хватать «микрометр» и что есть силы бить по «скуле» лыжи пока не освободит ее из морозного плена. Нередко после этого механику приходилось гнаться за самолетом и вваливаться в него на ходу. В общем, и смех, и грех...
    Чухновскому за его долгую летную жизнь «микрометр» порядком надоел. И когда он стал инженером, первое, чем занялся, было изобретение лыж, способных не примораживаться в Арктике Он предложил наклепывать на лыжные подошвы накладки из синтетического материала. По его замыслу эта подошва в комбинации с гребеночными тормозами должна была избавить полярных летчиков от «микрометра». Чтобы испытать эту систему, мы вылетели с Чухновским в Арктику.
    Когда заняли эшелон, я предложил Чухновскому тряхнуть стариной, а Лев Пекарский охотно уступил ему место второго пилота.
    - Давненько не держался я за штурвал, - с улыбкой, за которой сквозила едва заметная растерянность, сказал Чухновский и сел в правое кресло.
    Мы летели выше облаков на заданной высоте 2700 м. Ниже нас клубилась облачность ярко выраженного теплого фронта, которая давала чуть наклонную линию горизонта.
    - Передаю вахту! - Я кивнул на штурвал, - держите курс 340°, Борис Григорьевич!
    - Буду стараться, - заверил он.
    Самолет какое-то время летел заданным курсом, потом появился небольшой правый крен, курс стал «уходить»...
    - Борис Григорьевич, уберите креник, да и курс поправьте, - мягко посоветовал я ему и постучал пальцем по авиагоризонту, намекая тем самым, каким прибором нужно пользоваться.
    - Хорошо, хорошо, - торопливо произнес он, мельком взглянув на прибор, и тут же вновь перенес взгляд за борт, ища естественные ориентиры. Через какое-то время параметры полета вновь «поплыли», стала расти высота. Я молча показал на высотомер.
    - Нет, Александр Арсентьевич, - сдался Чухновский, - берите управление на себя. В мое время мы по приборам летали мало, а естественные горизонты не были такими кривыми, как этот, - он кивнул на облака, - да и перерыв в полетах у меня не один год, а летчик, что музыкант - не поиграл немного, и уже не та музыка.
    Чухновский засмеялся и снял руки со штурвала.
    - Ладно, -- согласился я, - тогда передадим вахту третьему «летчику», тем более что на земле он все время отдыхает, - и включил автопилот.
    - Везет вам, молодым, - с легкой завистью сказал Чухновский, увидев, что я полностью доверил пилотирование машины автомату, - наше поколение все полеты «на руках» вкалывало, да еще и без вторых пилотов, не то что этих - третьих. Погода барахлить начинает - сразу вниз, и бреющим по кустам. А для вас слепой полет сплошное удовольствие... Меняется техника... Так что меня, старика, не вините уж очень, в свое время я тоже кое-что умел.
    Прилетели в Амдерму, «переобулись», сменив колеса на опытные лыжи. Испытания их начали на укатанной снежной ВПП для самолетов Ан-2. Уже первые результаты показали, что использование синтетики - отличная идея. Чухновский радовался как мальчишка, он был горд своим изобретением и не скрывал радости.
    - Товарищ Подколзин, - подбежал он к нашему бортмеханику после очередной посадки, - а где же ваш «микрометр»?
    - Какой «микрометр»? - Ивану Максимовичу до этих испытаний в Арктике бывать не доводилось и о бедах своих арктических коллег он имел весьма смутное представление.
    - А во-о-он тот! - Чухновский показал на кувалду, лежавшую под сиденьями.
    - Кувалда? - удивился Подколзин, - зачем она здесь?
    - А вот то-то и хорошо, что вы не знаете, зачем она нужна бортмеханику в Арктике, - засмеялся Чухновский, - и, надеюсь, больше она никому не понадобится. Да и лишний вес с собой таскать теперь не нужно будет.
    - Но все же, зачем она нужна?
    Пока Подколзину пытались объяснить, что же такое «микрометр», я предложил Борису Григорьевичу слетать в Усть-Кару, где по моим сведениям было место у аэропорта, которое не успели укатать, и где лыжи можно было испытать на рыхлом снегу. Но Чухновский отказался, сказав, что в лыжах он абсолютно уверен и будет ждать нас в Амдерме.
    - Отдохну немного, - улыбнулся он, - знаете, все же возраст... Через сорок минут полета мы «приледнились» на реке, невдалеке от аэропорта. Снег, как нам и обещали, лежал четвертьметровым слоем. Тормоза на пробеге, как я и предполагал, были не очень эффективны, но на таком рыхлом снегу они особо и не нужны - Арктика большая, беги, пока не остановишься.
    Пока ходили к диспетчеру, пока обговаривали с ним программу пятидесяти полетов, прошло тридцать минут - ровно столько сколько нужно по условиям испытаний. Нас интересовал вопрос успеют ли за этот промежуток времени примерзнуть лыжи. Забрались в кабину, запустил я моторы, даю им полный газ, а самолет ни с места. Вот те раз! Я почесал затылок:
    - Максимыч! - пришлось окликнуть Подколзина, - давай доставай «микрометр».
    Честно говоря, я был в этот момент не столько расстроен тем что лыжи примерзли, сколько рад, что Чухновский не полетел нами. Расстроился бы старик...
    - Командир, вот она, кувалда, - Подколзин притащил «микрометр» в кабину. - Где бить?
    Мы рассмеялись, а когда смех затих, я сказал;
    - Этим инструментом по лыжам бить нужно, а ты его в кабину приволок. Ну да ладно, попробуем еще раз...
    Оба мотора ревут на полной мощности и... То ли от вибрации машины, то ли лыжи «передумали», пока мы с механиком вел диалог, но самолет сорвался с места и мне уж стало не до разговоров.
    Выполнили программу испытаний, убедились, что лыжи отлично работают и на рыхлом снегу, и с отличным настроением вернулись в Амдерму. Пришли в гостиницу, договорившись по дороге как поздравлять Чухновского с отличной разработкой. Открывает дверь в свою комнату... Туда мы попали или нет?! Столы сдвинуть накрыты по-праздничному... А навстречу нам поднялся улыбающийся Борис Григорьевич. Кто кого здесь поздравляет?!
    - Я тут мини-банкет по случаю успешных испытаний сообразил, - сбивчиво, волнуясь заговорил Чухновский, - я не ошибся?
    - Нет, не ошиблись, Борис Григорьевич, - мы по очереди поздравили старого летчика, - на рыхлом снегу скользят так же хорошо, как и на укатанной ВПП.
    - Да и за уменьшение взлетного веса машины спасибо, - добавил Подколзин.
    - За что спасибо? - не понял сразу Чухновский.
    - «Микрометр»-то мы в Усть-Каре оставили за ненадобностью на борту!
    - А-а, - засмеялся Чухновский, - значит, я его все-таки «убил»! А теперь - прошу к столу. Вспомним старые добрые времена, ребята. В те далекие годы у нас, что ни посадка была, то банкет. Летчики считались гостями и по всему побережью, и на льдинах...
    Живой, веселый, радушный, гостеприимный - таким он навсегда и остался в нашей памяти, - великий полярный летчик, испытатель, инженер, первопроходец арктических трасс...

<< Лыжонок, ракеты и труба Самый результативный >>

Рейтинг@Mail.ru Топ-100