Содержание

Игорь Шелест. «Лечу за мечтой»

Часть седьмая. Этюды о героизме

3. Приключения дипкурьера

   В конце августа дела на фирме кончились, и Кочетков с Супруном прибыли в Вашингтон, чтобы оттуда отправиться на Родину.
   Перед отлетом наш представитель посольства спросил Андрея:
   — Вы не станете возражать, если мы отправим с вами дипломатическую почту? — И, видя нерешительность подполковника, добавил: — Мы привезем два чемодана, дадим вам охранную бумагу, а вы по приезде в Москву на Центральный ходынский аэродром сдадите чемоданы представителю МИД — он вас встретит.
   Андрей подумал: «Что, собственно, особенного? Самолет «Дуглас Си-47» закуплен для СССР, пассажиры — все советские граждане, возвращающиеся из США, и только поведут его до Аляски два американских летчика...»
   — Что ж, ладно, тащите ваши чемоданы, — согласился Кочетков.
   В Грейтфалсе, на первом же аэродроме у канадской границы, едва их самолет приземлился, явились полицейские и с ними какие-то гражданские лица. Началась проверка документов.
   Поинтересовались чемоданами Андрея; выяснили, что в них дипломатическая почта. Андрей заторопился показать охранный документ, но это не уменьшило интереса проверяющих к чемоданам.
   Потом Андрей, вспоминая нюансы этого досмотра, подумал, что, наверно, он по неопытности выразил на своем лице беспокойство. Однако чиновники не стали настаивать на осмотре чемоданов и отбыли восвояси.
   Прибыл представитель аэропорта и сказал, что самолет, к сожалению, задерживается из-за скверной погоды и останется здесь ночевать. В отеле пассажирам забронированы места, и они могут ехать отдохнуть. Самолет будет опломбирован, так что отдыхать могут все спокойно.
   Выслушав это сообщение, Андрей тут только понял, за какое дело он взялся. Но делать нечего, нужно было что-то предпринимать.
   Пока пассажиры собирались в гостиницу и копались в своих вещах, Андрей сказал одному из спутников нарочито громко, что в гостиницу не поедет, а заночует у нашего консула Котикова, который приглашал его к себе на случай, если он будет пролетом в Грейтфалсе.
   Задержавшись в багажном отделении, Кочетков подождал, когда дверь плотно закрылась за последним из пассажиров, и услышал, как ее стали пломбировать снаружи.
   Чтобы не стучать сапогами, он снял их и двигался по салону в носках. Разыскав в хвосте самолета чехлы, завернулся в них, положил под голову пистолет и карманный фонарь и заснул. Андрей допускал, что пассажиров отправили в гостиницу на ночлег неспроста.
   Сперва он как будто уснул крепко, но предчувствие чего-то неладного заставило его последующие часы провести в полудреме.
   Казалось, ночь тянется бесконечно...
   Какой-то шорох заставил его вскочить.
   Нет, он не ошибся. Снаружи самолета он различил приглушенные голоса, шаги у двери, кто-то стал открывать замок.
   Андрей прыгнул вперед в тот момент, когда дверь распахнулась, и направил в ее проем луч фонаря и пистолет.
   Ошарашенные неожиданным его появлением, ночные визитеры в испуге отшатнулись, а он в чудовищной аффектации заорал:
   — Груз дипломатический, принадлежность Советского Союза, охраняемый! Стреляю без предупреждения в того, кто сделает первый шаг в самолет!
   Все замерли.
   Кочеткову показалось, что эта немая сцена продолжалась нестерпимо долго. Но те, внизу, у двери, очевидно, были настолько застигнуты врасплох его внезапным появлением, его бешеным, даже фанатичным криком, что не могли ни обрести дар речи, ни придумать что-нибудь приличествующее случаю. В безмолвии кто-то из них толкнул дверь, и она захлопнулась.
   Андрей чуть отпрянул в сторону, но все еще стоял с тем напряжением, которое могло привести его в любой момент к смертельной схватке. Он понимал, что «публика» там, за дюралем, может одуматься и взять его на «абордаж»... Но, очевидно, на этот счет она не имела никаких указаний... И вот шаги и разговоры стали удаляться.
   Утром, когда к самолету подъехал автобус с пассажирами и экипажем, тут же появился представитель администрации и, пребывая в очень раздраженном состоянии, объявил, что самолет неправильно оформлен и в Советский Союз не пойдет. Вещи подлежат немедленной выгрузке. Позже будет дан другой самолет, который и повезет советских граждан дальше.
   Пришлось какое-то время ждать. Потом сказали, что можно грузиться. Андрей, прикованный к своему нежданно-негаданному грузу, уже не отходил от него ни на шаг.
   Самолет оказался таким же Си-47, как и предыдущий, и, не будь у него пяти других цифр в желтеньком заводском номере на хвосте, можно было бы подумать, что это тот же и что все это дело было затеяно шутки ради.
   Но вот моторы запущены, стали выруливать. Андрей смотрел через иллюминатор на умытую дождем буйную траву. Вихрь от моторов расчесывал ее, взбивая волнами, теребил. Рулить пришлось довольно долго: старт почему-то начинался в самом центре поля. Наконец самолет остановился, замер на несколько секунд, потом моторы взревели, и машина стала разбегаться.
   Потому как при разбеге летчики совершенно не подняли хвост, и самолет еще без должной скорости стал «козлить», Андрей понял, что дело начинается неладно, и, приплюснув нос к стеклу, старался заглянуть, что там у них впереди. До сознания сперва дошло, как дико вдруг, форсажным режимом взвыли моторы, и в следующий момент, отчаянно подпрыгнув, самолет повис над глубоченным оврагом, обрыв которого шмыгнул под крыло... Даже привыкший к неожиданностям в полете, Андрей почувствовал, как отделяется от сиденья; он стал шарить руками по окантовке иллюминатора, чтобы ухватиться за что-нибудь.
   Оказавшись в воздухе без скорости, самолет стал проваливаться, и Андрей теперь отчетливо видел, что противоположный край оврага возвышается в каких-нибудь ста метрах перед самолетом!..
   Но, видно, еще не пробил для них урочный час. Самолет, все так же отчаянно звеня надрывающимися моторами и резонирующей обшивкой, каким-то образом выкарабкался на уровень бугра, причесал ветром кудрявую низенькую поросль и повис, почувствовал наконец крыльями уплотненную небольшой скоростью опору.
   Андрей разжал стиснутые до хруста зубы и кончиком языка провел по высохшим губам.
   Ревя всем напряжением своих «райт-циклонов», самолет вздрагивал в чуть возмущенном воздухе, набирая метр за метром высоту... Еще несколько секунд, и стало ясно, что, во всяком случае, если он и упадет, то не сейчас, не в сей момент!
   А то, что они должны были обязательно упасть, было предрешено еще там, на земле... Андрей мог об этом пока смутно догадываться, но с дальнейшим ходом событий это впечатление проявлялось в его сознании все отчетливей, ясней.
   Секунд через тридцать пилоты, обретя дар речи после оврага, стали ругаться между собой. Второй пилот стал стучать чем-то по рычагу уборки шасси: рычаг этот находился позади его кресла почти в самом проходе в рубку экипажа и был хорошо виден из салона через распахнутую дверь. Андрей встал и двинулся к рубке, чтобы в этой ситуации понять, в чем дело.
   Ну конечно!.. Левая нога шасси убралась, а правая, очевидно, зависла в полуубранном состоянии: об этом говорила потухшая зеленая лампочка на приборной доске и незагоревшаяся красная. Рычаг уборки шасси заклинил, и правый летчик, молодой парень, тщетно пытался его сдвинуть. Самолет, и без того перегруженный, тем более скверно набирал с провисшей ногой высоту и скорость.
   Андрей встал в проходе. Левый летчик, обрюзгший и какой-то неухоженный пожилой человек, настолько напряженно стискивал руками штурвал, что Андрею стало ясно: это не только крайне неопытный командир, но и случайный здесь, на борту. Вцепившись в баранку и нервически шевеля ее, «командир корабля» даже не обернулся, чтобы посмотреть, кто стоит позади него в проходе.
   — Н а д о  садиться обратно! — буркнул он резко, выдавая свой крайний испуг. Второй пилот вопросительно посмотрел на авиационного подполковника, с инспекторским видом стоящего в проходе.
   — Попробуйте выпустить шасси, — посоветовал Андрей.
   Первый пилот, опять же не обернувшись, смиренно махнул рукой: мол, давай!
   Второй пилот опустил рукоятку шасси. Красная лампа исправной ноги тут же погасла, через пять-шесть секунд ниже ее загорелась зеленая. Справа сигнальные лампы не горели. Очевидно, правая нога шасси так и не пошевелилась.
   — Надо поворачивать обратно и садиться на одну ногу в Грейтфалсе! — проговорил все в том же нервном возбуждении командир.
   — Не стоит  в о л н о в а т ь с я, — наклонился к его уху Андрей. — Я летчик-испытатель из Советского Союза, прекрасно знаю вашу машину, много летал на ней. Давайте следовать дальше по маршруту. За это время выработается часть горючего. Если уж придется поломать самолет, к чему же с этим торопиться? Еще успеем себе разбить  н о с ы!.. Пойдемте дальше и за это время что-нибудь придумаем, тем более вес самолета значительно уменьшится.
   Андрей понимал, что ничего большего придумать нельзя... Он знал, что на следующем промежуточном аэродроме, уже в  к а н а д с к о м  городе Эдмонтоне, им все равно придется сажать самолет на одну ногу. Но он также знал, что в Эдмонтоне расположена штаб-квартира генерала, начальника американской части трассы, обеспечивающей перегонку всех самолетов в Советский Союз, и надеялся, что этот генерал — честный американец и поможет им выпутаться из трудного положения. Еще надеялся Кочетков, что деятелям из определенных враждебных кругов будет не так сподручно продолжать их преследование в Канаде.
   Словом, невольному  д и п к у р ь е р у  нужно было любой ценой добраться до Эдмонтона.
   Горючего у них было достаточно, чтобы долететь туда на пониженной скорости при неубранном шасси. Тон Андрея успокоил незадачливый экипаж. Командир еще раз нервно махнул рукой и приказал второму настроить радиокомпас на Эдмонтон. Тот покрутил ручку, но раньше, чем он что-нибудь понял, Андрей увидел, что РК неисправен.
   Поняв новое осложнение, экипаж снова забеспокоился, и командир было уже накренил машину, чтобы поворачивать, но Андрей тихо и с улыбкой сказал ему:
   — Командир, вы такой старый воздушный  в о л к, а переоцениваете сложность ситуации. Дело пустяковое, пойдемте визуально под облаками. А?.. Ну вот и порядок!.. А там, в Эдмонтоне, если заночуем, я вам обещаю — преотлично выпьем!
   Последнее, как показалось Андрею, существенно прибавило решимости старому  в о л к у, и он, подобравшись под кромку облаков, пошел вперед. С борта виднелась шоссейная магистраль, и Андрей стал помогать экипажу в уточнении маршрута по карте. Постепенно в рубке все успокоилось, и через три часа они увидели впереди аэродром Эдмонтона. Посадочные знаки были выложены, и Андрей, заметив, что командир стал снова нервничать, сказал:
   — Садитесь так, как если бы у вас шасси было исправно. И все будет о'кэй! — Андрей понимал, что в том состоянии, в котором находится этот человек, да и при его, несомненно, ничтожном опыте пилотирования такого самолета, как Си-47, ни в коем случае нельзя советовать, чтобы он садился с креном в сторону исправной ноги; обязательно трахнется крылом, и тогда от них останутся головешки...
   «Кто он такой?.. — продолжал раздумывать Андрей, когда пилот примеривался зайти против ветра. — Должно быть, отыскали его где-нибудь в пивной, посулив крепкий куш за этот  р е й с. И очевидно, работу, хотя и были уверены, что платить никому не придется».
   — Так, так, спокойней! — подбадривал Андрей, — Отлично планируем, расчет хоть куда!.. Подтяните слегка моторами... Ну, ну, еще... Вот, вот... Совсем отлично... Нет, нет, покуда рано... Теперь давай щитки! — крикнул Андрей второму пилоту. — И выключай моторы!
   Машина приближалась к траве, когда второй пилот выключил «лапки» зажигания. Это оказалось предусмотрительно, так как совсем дошедший в крайнем нервном напряжении первый пилот в следующую секунду так трахнулся единственным колесом о землю, что Андрей, конечно, не удержался на ногах, если бы не повис на поручнях в проходе. «Дуглас» сделал устрашающий скачок, замирая, покачался слегка в воздухе, как мяч, подпрыгнул еще несколько раз и покатился... на колесах!
   Не веря глазам своим, Андрей уставился на обе зажегшиеся зеленые лампочки на приборной доске и ощутил под ногами мягкое покачивание катящейся на обеих ногах машины.
   Все трое молчали, как бы боясь спугнуть сотворение  ч у д а, но когда самолет совсем замедлил бег и, заскрежетав тормозами, остановился, переглянулись. На лицах отразилось наплывающее счастье. Потом оба американца вскочили и стали молотить друг друга по плечам. Они были так заняты друг другом, что забыли про Андрея. А он вышел в салон и крикнул на ходу пассажирам:
   — О'кэй!— хотя мог сказать и по-русски — все в порядке!
   «Нет, право, недаром говорят: д у р а к а м  счастье!» — подумал он о пилотах.
   Каково?! Надо ж было этому бедняге так трахнуться единственной ногой!.. Ну разве это не чудо, что от перегрузки и сотрясения вывалилась и неисправная нога!.. Нарочно не придумаешь... чтобы задний ломающийся подкос, повисающий секундой раньше ноги, тут выпрямился под своей тяжестью и стал в распор, образовав замок!.. Ну  п о в е з л о!
   Тем временем пилоты запустили моторы и не торопясь двинулись к зданию аэропорта.
   Андрей, беспокоясь за сохранность вверенных ему чемоданов, решил с Супруном немедленно разыскать начальника перегоночной трассы, генерала, о котором ему уже приходилось слышать в Вашингтоне.
   Генерал, к счастью, оказался на месте и принял советских летчиков тут же. Не надеясь на свою английскую речь, Андрей попросил Супруна рассказать все.
   Генерал оказался веселым и жизнерадостным человеком. С нескрываемым интересом он слушал Супруна и временами понимающе смеялся. Как истый оптимист, он, видимо, рассуждал так: «Раз все хорошо кончилось — надо только радоваться и смеяться».
   Когда рассказ дошел до точки и самолет покатился по его аэродрому, генерал вскочил со стула и крепко двинул Андрея своей воинственной десницей по плечу:
   — Поздравляю вас, подполковник! Бьюсь об заклад: о н и  хотели сыграть с вами скверную шутку!.. Посудите сами, — продолжал генерал, — задумано было так, что эти кретины-пилоты угробят вас в овраге, начав взлет с центра поля... Но расчет был и на то, если бы они вдруг взлетели. Тогда из-за неисправности шасси они все равно должны были сесть обратно и подломать самолет. Ну, в этом случае налетели бы всякие там пожарники, стали бы растаскивать все, тушить, спасать... И уж конечно, мистер Кочетков, вашим бы чемоданам тогда не поздоровилось!
   Ну вот что, — генерал вдруг стал совершенно серьезным. — Я дам вам своего шеф-пилота! А вы, подполковник, сами полетите вторым... Не возражаете? О'кэй! А тот экипаж я сниму и отправлю назад. Пусть  о н и  уж сами снимают с этих  и д и о т о в  скальпы. Что же касается самолета, сейчас мы его осмотрим и исправим. Там, очевидно, все на виду...
   Шеф-пилот генерала оказался действительно на высоте, неисправность быстро устранили, американцы не сочли нужным сказать, что же там было, «Дугласу» дали старт в тот же день, и он вполне уверенно взял курс на север. Впереди были Аляска, Берингов пролив, Чукотка, Камчатка и вся бескрайняя Сибирь. Самолет летел дальше без всяких приключений, чтобы опуститься наконец на Центральный аэродром в Москве.
   Едва самолет подрулил, кто-то заглянул в салон и спросил:
   — Андрей Григорьевич Кочетков здесь?
   — Да, вот он я, — проговорил Андрей не без облегчающего душу удовольствия. — Вы не из МИДа?
   — Так точно!..
   — Вот. Принимайте два этих чемодана. И бумагу к ним.
   —Ну и отлично! Начальник связи просил вас поблагодарить. Надеюсь, вам они не доставили хлопот?
   — Не стоит говорить... Все это пустяки. Проверьте получше пломбочки.
   — Уже!
   — Тогда будьте здоровы.
   — Спасибо. Желаю здравствовать, Андрей Григорьевич... Вы как?
   — Да ничего, не беспокойтесь, доберусь. Москва — она родная.

<< Его «королевская кобра» Затягивание в пикирование >>